Мушкетёры, Герцен и другие. Отечественный театральный плакат XXI века

Каждый год в России выбирается «главная тема». Одна из предложенных на 2018 год тем — театр. И Год театра в нашей библиотеке наступает прямо сейчас. 21 декабря в читальном зале отдела ИЗО открылась выставка «Мушкетёры, Герцен и другие. Отечественный театральный плакат XXI века». Главный герой выставки, художник Андрей Леонидович Бондаренко, дал интервью редактору сайта РГБ Евгении Пайсон. Предлагаем его вашему вниманию.

Художник Андрей Бондаренко. Фото: Мария Говтвань, РГБ

В Российской государственной библиотеке много работ Андрея Бондаренко. И это не только театральные плакаты, подаренные художником отделу ИЗО. Андрей Бондаренко — «человек книги». Если вы любите читать, пройдите вдоль полок и выберите наугад книги, чьи обложки притягивают взгляд, заставляют всмотреться, осознать, что же вы видите, что зацепило вас и не отпускает. И обязательно среди этих книг будут работы Андрея Бондаренко. «Голубое сало» Владимира Сорокина (Ад Маргинем, 1999) и серия Бориса Акунина про монахиню Пелагию (АСТ, 2003), «Александрийский квартет» Лоренса Даррела (Симпозиум, 2007) и «Достающее звено» Станислава Дробышевского (АСТ, CORPUS, 2017), книги Умберто Эко и Питера Хёга, Артуро Переса-Реверте и Пэлема Грэнвила Вудхауза...

Впрочем, сам Андрей Леонидович считает, что идеальная обложка для книги — простой чёрный переплёт, где набрано только имя автора и название книги. А вот от театрального плаката требуется совсем другое. Похожи ли по назначению театральный плакат и книжная обложка? Почему с улиц городов практически исчез театральный плакат? Эти и другие вопросы мы задали Андрею Бондаренко.

Театральные плакаты Андрея Бондаренко к спектаклю по трилогии Тома Стоппарда «Берег утопии», главными героями которой являются Герцен, Огарёв, Чаадаев, Белинский, Бакунин

— Андрей, вы окончили Школу-студию МХАТ по специальности «художник-технолог сцены», работали в театре, потом ушли в книжный дизайн, а сейчас возвращаетесь обратно к театру?

А.Б.: Я не возвращаюсь к театру, я не занимаюсь сценографией, но я к книгам подхожу театрально. Театр для меня — это способ мышления. У нас в школе-студии была прекрасная преподавательница Инна Соломоновна Правдина, которая учила нас точности, вниманию к материальным мелочам, учила видеть картину целиком. Потом я учился у Валерия Павловича Левенталя, который тоже очень много дал мне.

В каждой работе нужно придумать, представить и рассказать свою историю. Это важно и для книги, и для сцены, и для плаката. Если все иллюстрации из моей первой детской книги «Чашка по-английски» Спайка Миллигана — а их сорок штук — сложить вместе, то получится огромная картина. Это сцена, по которой ходят персонажи. Не каждый это видит, но это есть. Вот это важно: придумать историю, придумать свою игру, нанизать её на некий стержень. Зритель, читатель не всегда может увидеть, разобрать по деталям и понять всё, что художник вложил в свою историю — книгу, спектакль, плакат, — но может воспринять как целое, почувствовать.

Стихи английского писателя Спайка Миллигана в пересказе Г. Кружкова с иллюстрациями Андрея Бондаренко

— В чём разница и в чём схожесть театрального плаката и книжной обложки?

А.Б.: Для любого материального носителя искусства существует своё время считывания. Здесь плакат и книга, пожалуй, близки: время считывания должно быть достаточно коротким. Тебя или заинтересовало, или не заинтересовало. Как у Алисы в Стране чудес: увидел надпись «Съешь меня» («Купи меня») — или сработало, или нет.

Но книжная обложка проживает несколько времён. Время, когда ты покупаешь книгу. Время, когда ты читаешь книгу, и обложка работает для тебя иначе, чем в первый момент, работает в сочетании с текстом. Время, когда ты поставил книгу на полку, и она живёт отдельно, но всё равно перед глазами.

В театральном плакате момент первой встречи — это самое важное. Когда ты посмотрел спектакль, плакат тебе уже не нужен. У спектакля один катарсический момент — это момент самого спектакля. И срок жизни у театрального плаката очень короткий. А книгу годами будут брать в руки тысячи людей.

И другое. Вот у нас есть хлеб, и есть торт. В книге обложка — это хлеб. В любой книжке должна быть обложка, плохая или хорошая. Без обложки книга не выйдет. Плакат — другое дело. Я считаю, что для спектакля плакат необходим, но многие театры работают вообще без плакатов. Просто с афишами или какими-нибудь фотографиями.

Театральные плакаты Андрея Бондаренко к спектаклям «Портрет» по повести Н. В. Гоголя и «Мушкетёры» Александра Дюма

— Чем, с вашей точки зрения, отличаются афиша и плакат?

А.Б.: Это условное деление, но я считаю, что плакат — это художественное произведение. Сейчас редко какой театр его задействует. Плакат — это лицо, которое рисует художник. А афиша — это просто анонс, информация, дополненная, может быть, фотографией сцены из спектакля.

— Каким должен быть театральный плакат?

А.Б: Красивым! ( смеётся ) Самое главное — плакат должен очень сильно цеплять человека и, как я говорил, рассказывать историю. Причём эта история должна считываться быстро, потому что он должен моментально привлечь внимание. И ни в коем случае в театральном плакате нельзя, да и невозможно, пересказывать спектакль. Это самостоятельное произведение, адекватное тому, что зритель увидит.

Обязательно нужно попадать в жанр, чтобы не обманывать ожидания человека. И понимать, для кого этот спектакль. Плакат определяет круг людей, которые должны прийти на этот спектакль, и это тоже очень важно — поймать аудиторию.

Театральные плакаты Андрея Бондаренко к спектаклям «Кант. О критике чистого разума» и «Цена» Артура Миллера

— Вы всегда читаете книгу перед тем, как начать с ней работать. А смотрите ли вы спектакль, прежде чем сделать к нему плакат?

А.Б.: Практически никогда, может быть, в пяти процентах случаев. Обычно читаешь пьесу, разговариваешь с режиссёром. Плакат — это референс, эскиз спектакля, но отдельный от него. Иногда бывают и неудачи. Это связано с контактом с режиссёром — насколько мы смогли понять друг друга. Например, я делал плакаты к замечательному спектаклю Марины Брусникиной «Лада, или Радость» (РАМТ). Но не возникло творческого контакта, и плакат мне сейчас не очень нравится. А спектакль — феерический!

И с каждым режиссёром — по-своему. Леонид Ефимович Хейфец говорит: «Чего говорить, вы ж всё равно своё что-нибудь сделаете, а мне всё равно понравится». С Миндаугасом Карбаускисом другая история — он говорит: «Ты всегда первый вариант делаешь хороший, а второй — ещё лучше, поэтому будешь делать два варианта». И это как минимум: например, для «Русского романа» мы сделали вариантов двадцать. И в процессе работы ты понимаешь, что нужно, в какую сторону идти, что должно получиться.

Театральные плакаты Андрея Бондаренко к спектаклям «Подходцев и двое других» А. Аверченко и «Будденброки» Томаса Манна

— Андрей, как вы думаете, почему уходит театральный плакат как произведение искусства? Есть ли у него будущее?

А.Б.: Это общая тенденция. Так везде в мире: всё утилизируется. Скажем, не все книги должны быть бумажными, и почти вся реклама переходит в интернет... Существует много других способов представить спектакль. Очень небольшое количество театров считает нужным вкладываться в плакат. Нет потребности — не приходят художники.

Но не надо пафоса: «Мы его потеряли!» Плакат будет. Всегда будут театры, для которых это важно. Лучшие спектакли — это когда внутри совмещается и пластическое действо, и актёрская игра, и музыка. В качестве декораций могут быть инсталляции, мимо которых на выставке ты проходишь спокойно, а когда они на сцене, ты видишь, как это работает, — и оно совершенно иначе воспринимается. И плакат — тоже часть этого зрелища.

Театр имеет способность всё вовлекать в себя. Всё может стать частью театра. И я скажу так: никогда не будет такого времени, когда не найдётся театра, которому не понадобится плакат!

В наступающем году несколько бульваров Москвы обещают украсить как театральное фойе: портреты известных актёров, афиши, театральные плакаты... Если, проходя по бульвару, вы увидите плакат Театра имени В. Маяковского, Российского академического молодёжного театра или Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко и вам захочется задержаться, приглядеться к нему, понять, почему он заставляет мысль работать, — подойдите поближе и найдите имя художника. Вы прочтёте: А. Бондаренко.