Чёрный монах

Первая публикация — журнал «Артист». 1894. № 1

1. Скабичевский А. М. «Чёрный монах», рассказ Ант. Чехова // Господа критики и господин Чехов: антология / сост. С. ле Флемминг. СПб. ; М., 2006. С. 513. 1-я публ.: Новости и Биржевая газета. 1894. 17 февр.

Никакой идеи читатель вынести не может. Чехов компетентен в медицине, и это «попросту интересная психиатрическая демонстрация».

2. Говоруха-Отрок Ю. Н. Современные Поприщины / Ю. Николаев // Господа критики и господин Чехов: антология / сост. С. ле Флемминг. СПб. ; М., 2006. С. 180. 1-я публ.: Московские ведомости. 1894. 3 февр.

«Фантастическая часть рассказа», т. е. галлюцинация, Чехову не удалась. Вообще в галлюцинации нет необходимости, поскольку Коврин — современный Поприщин, человек с ущемлённым самолюбием, и всегда найдутся Тани и такие же магистры Поприщины, готовые признать его гением. Современному Поприщину незачем сходить с ума.

3. Михайловский Н. К. Кое-что о г-не Чехове // Литературная критика / Н. К. Михайловский. Л., 1989. С. 526—532. 1-я публ.: Русское богатство. 1900. № 4.

Не понимает смысла рассказа. Добрый или злой гений чёрный монах? Но рассказ знаменует момент некоторого перелома у автора в отношении к действительности.

4. Альбов В. П. Два момента в развитии творчества Антона Павловича Чехова (критический очерк) // Мир Божий. 1903. № 1. С. 103.

В большой статье рассказу уделено несколько строк. Главная мысль: у писателя необыкновенно сильна потребность в мечте, пусть даже эта мечта — сумасшедшего.

5. Бялый Г. А. К вопросу о русском реализме XIX в. // Тр. Юбил. науч. сессии ЛГУ, Секция филолог. наук. Л., 1946. С. 308—310.

Ненормальной в глазах Чехова оказывается сама норма современных ему жизненных отношений, а не её нарушение. Ненормально состояние мира, в котором величие, дерзновенность и счастье «остаются только в мечтах маньяков», а психически здоровые люди больны более страшной, потому что незаметной, болезнью — ординарностью. Страшна жизнь, в которой ничего не происходит.

6. Тагер Е. Б. Горький и Чехов // Горьковские чтения, 1947—1948. М. ; Л., 1949. С. 395.

Фрагмент большой статьи, в котором идёт речь о «Чёрном монахе», представляет не совсем традиционный взгляд на фигуру главного героя. По мнению литературоведа, «сумасшествие магистра, мания величия, в сущности, спасали его от трагедии пошло-обыденного существования». Под влиянием чёрного монаха он был готов «с героической самоотверженностью» служить человечеству, а выздоровев, вынужден примириться с окружающей посредственностью, которая «социально опасна и губительна». Именно посредственность делает Коврина виновником гибели и Песоцких, и сада.

7. Ермилов В. В. Значение пьесы «Иванов» // Драматургия Чехова / В. Ермилов. М., 1954. С. 53–60.

Критик считает речи чёрного монаха «лукавыми» и видит в них типичнейшие модные интеллигентские идеи, распространенные в 1870—1890-х годах. «Ложная красота ложных мечтаний, уводящих от настоящей жизни, не безвредна, как казалось Коврину, а преступна и безобразна, потому что она губит настоящую красоту — красоту жизни, действительную, а не мнимую». Безумие Коврина — крайнее проявление эгоцентризма. Он виноват в смерти и старика, и Тани.

8. Сахарова Е. М. «Чёрный монах» А. П. Чехова и «Ошибка» М. Горького // А. П. Чехов: сб. ст. и материалов. Ростов н/Д., 1959. С. 233–252.

В начале рассмотрены различные трактовки этого произведения и отмечено, что возможности различного толкования образа Коврина заложены в самом произведении. Далее проанализированы три этапа в жизни героя, которые составляют сюжетный стержень рассказа: болезнь (восторженное отношение к миру), выздоровление (ощущение утраты чего-то очень ценного) и душевная капитуляция. Однако Чехов, пишет исследователь, «не захотел так расстаться со своим героем», и перед смертью возвращает ему прежние мечты, «невыразимое, безграничное счастье». Таким образом, смысл рассказа: без стремления к реальному земному идеалу человек духовно опускается, гибнет.

9. Паперный З. С. Красота обыкновенного человека // А. П. Чехов / З. С. Паперный. 2-е изд., доп. М., 1960. С. 128—137.

Противопоставление людей, прочно связанных с реальной жизнью (Егор Семёнович, Таня), маниакальному себялюбцу Коврину, уходящего «от жизни в себя». Критик видит в рассказе «ответ» Чехова декадентствующим философам, проповедовавшим «уход от жизни в мечту», и народникам, выступавшим с идеалистической концепцией героев, стоящих «над толпой».

10. Линков В. Я. Загадочный «Чёрный монах» // Скептицизм и вера Чехова / В. Я. Линков. М., 1995. С. 64—77. 1-я публ.: Вопросы литературы. 1983. № 6.

Критик делает акцент на философском значении образа главного героя. Главная черта поэтики и содержания повести — двойственность, порождающая противоположные толкования. Одни исследователи видят суть повести в развенчании Коврина, другие — в его оправдании. Важное наблюдение заключается в том, что поступки героя определяются не его характером, а его жизнеощущением, причём не мимолётной сменой настроений, а «длительными, прочными внутренними состояниями героя». От радости к равнодушию и снова к радости (на пороге смерти) — в этом глубокий символический смысл произведения, в котором, по мнению критика, «Чехов утверждает, что подлинная жизнь души человека в радости».

11. Сухих И. Н. «Чёрный монах»: проблема иерархического мышления // Проблемы поэтики Чехова / И. Н. Сухих. Л., 1987. С. 100—116.

Очередная попытка «адекватной интерпретации» заключается в выявлении корней символики чёрного монаха. Весьма важным видится наблюдение о том, что мысли Коврина о гении и толпе, об избранниках божиих разделяет и «толпа», в данном случае — Песоцкие. При этом Коврин, «пройдя курс лечения», остался в рамках той же системы мышления, только поменял оценку собственной личности на противоположную. В этом произведении ведётся полемика не с героями, а с идеей «феномена „вертикального мышления“, то есть попыток оценивать человека по заранее заданной абстрактной нравственной шкале». Иллюзиям Коврина и Песоцких Чехов противопоставляет свой идеал — нормальную, обыденную жизнь.

12. Звонникова Л. А. «Ложные представления» // Заколдованный круг (проза А. П. Чехова), 1880—1904 / Л. А. Звонникова. М., 1998. С. 76—83.

Герои повести не понимают ни себя, ни окружающих потому, что о главном молчат. Речь героев подчеркнуто монологична, а монолог, напоминает исследователь мысль М. Бахтина, «глух к чужому ответу, не ждёт его и не признает за ним решающей силы». Ещё одна интересная черта статьи — о «нарочитости» литературных реминисценций (Грибоедов, Одоевский, Пушкин, Достоевский). Чёрный монах — псевдогаллюцинация, или иллюзия миража. «Эта метафора дала возможность писателю показать, как, поклоняясь миражам (каждый — своим), герои отчуждаются друг от друга и от жизни». Более того, заключает исследователь: «Чёрный монах» — это провидение безумия XX века, предупреждавшее человека об опасности глобального паралича воли под влиянием псевдомессианской мифологии.

13. Грудкина Т. В. Двойничество как организующий фактор поэтики повести А. П. Чехова «Чёрный монах» // Наш Чехов: сб. ст. и материалов. Иваново, 2004. С. 102–120.

Поэтику произведения и его сокровенный смысл выявляет «феномен двойничества», утверждает автор этой статьи и показывает ряд «дуальных моделей», двойнических оппозиций (как в поведенческом плане — двойственность призрака, разрушающего психику Коврина и наполняющего его жизнь смыслом), так и философских (норма — болезнь, весело — скучно, бытовое — высокое, любовь — ненависть и др.) Мифологема сада насыщена мифологическими и библейскими смыслами, в именах героев зашифрованы библейские и мифологические сюжеты, имена программируют характеры, обнаруживая их космологическую суть. Этим произведением Чехов констатировал кризис духовности в современном ему обществе. «Бесом тщеславия» одержимы в равной степени и Коврин, и Песоцкий.