Невеста
Первая публикация — «Журнал для всех». 1903. № 12
1. Богданович А. И. Критические заметки / А. Б. // Мир Божий. 1904. № 1. С. 7—9 (2-я паг.).
Единственный вариант для тысячи тысяч невест — «перевернуть жизнь», уйти из старого дома, «где вещи занимают место людей, а живые люди превращены в вещи». Всё произведение проникнуто «радостью и призывом к жизни».
2. Иванов И. В. Чехов и его рассказ «Невеста» / И. Джонсон // Господа критики и господин Чехов: антология / сост. С. ле Флемминг. СПб. ; М., 2006. С. 213—216. 1-я публ.: Правда. 1904. Май.
Сам по себе рассказ оставляет впечатление схематичности, фигуры героев эскизны, но этот рассказ надо рассматривать как «новую главу из истории чеховского духа». Чехов — чувствительный барометр, отражающий состояние социальной погоды и предсказывающий близящиеся перемены.
3. Вересаев В. В. А. П. Чехов и встречи с ним // Собр. соч. : в 4 т. М., 1985. Т. 3. С. 423—424. 1-я публ.: Красная панорама. 1929. № 28.
Писатель вспоминает свой разговор с Чеховым накануне публикации рассказа, в котором изначально Надя уходила на революционную работу. В корректуре Чехов изменил финал, и Вересаев констатирует, что была «попытка вывести хорошую русскую девушку на революционную дорогу», а в итоге получилась «типичная безвольная чеховская девушка», которую кузен подбил бросить жениха и уехать в столицу.
4. Катаев В. Б. Финал «Невесты» // Чехов и его время: сб. ст. М., 1977. С.160—173.
Литературовед оспаривает распространённые трактовки финала рассказа и утверждает особую символичность образа Нади — Невесты. Будущее, куда уходит Надя, сознательно лишено какой-либо конкретности. Надя «вдруг» и «почему-то» постоянно меняется, а за всеми остальными персонажами закреплены характерные жесты, фразы, черты, неоднократно повторяющиеся. Повтор в мире Чехова — «сильнейший индикатор авторской иронии». Суть рассказа — уход от привычного, когда-то милого, но пошлого и ставшего невыносимым старого — к неизвестному, освобождающе новому.
5. Бялый Г. А. «Пути, мною проложенные...» А. П. Чехов // Чехов и русский реализм / Г. А. Бялый. Л., 1981. С. 70—71.
Бросить прежнюю жизнь, оказывается, «совсем не так мучительно и неисполнимо», как думалось прежним героям Чехова, потому что в обществе уже появились люди, «способные поддержать колеблющихся», причём это простые смертные, «отчасти смешные, отчасти ограниченные, как все однодумы». Чехов «легчайшей чертой» («как полагала, навсегда») отделяет себя от безмятежно счастливой героини, но атмосфера радостной надежды остаётся неомраченной.
6. Полоцкая Э. А. Навстречу новой жизни («Невеста», «Вишневый сад») // Пути чеховских героев: кн. для учащихся / Э. А. Полоцкая. М., 1983. С. 73—77.
В центре рассказа — история девичьей души, постепенное её освобождение от плена косных представлений о жизни и людях. Помощь Саши не стоит преувеличивать: его «уговоры падали на благодатную почву». Надя бессознательно (отсюда множественные «вдруг» и «почему-то») готова к переменам. Разрыв с прошлым, который был мучителен для других, более зрелых чеховских героев, доверен «неискушённому в жизни молодому существу» именно потому, что в молодости люди больше способны «на остроту чувств». В этом рассказе Чехову «был дорог сам процесс духовного выпрямления человека».
7. Звонникова Л. А. «Ложные представления» // Заколдованный круг (проза А. П. Чехова), 1880—1904 / Л. А. Звонникова. М., 1998. С. 89—94.
Автор напоминает слова Чехова из письма к О. Книппер-Чеховой 12.12.1902 г.: «пишу я рассказ, но он выходит таким страшным, что даже Леонида Андреева заткну за пояс». Главное, по мнению исследователя, в этом рассказе — фанатизм таких людей, как Саша и Надя, который пугал Чехова. Саша постоянно «вколачивает» в прелестную Надину головку «пренебрежение к обычному, рядовому человеку». Она оказывается достойным учеником и «перешагивает» через учителя, а после известия о его смерти «живая и весёлая» покидает город. Это «нечеловеческая жестокость», ведь она «бросает на произвол судьбы состарившихся родителей». Чехов показал, что игры русской интеллигенции в слова не столь уже безобидны. В последнем рассказе, «написанном за два года до первой русской революции и за четырнадцать — до переворота, совершённого фанатиками идеи, жестокость которых привела Россию к неисчислимым жертвам», Чехов говорил об опасности пути, ни котором «главное — перевернуть, а всё остальное — не важно».
